В один колхоз приехал в гости красноармеец. И в подарок своим родственникам он привёз баночку цветочного мёду.
       И до того этот мёд всем понравился, что колхозники решили устроить у себя пчеловодство.
       А кругом никто пчеловодством не занимался. И колхозникам надо было устраивать всё заново — ульи делать и пчёл из лесу переводить на новые квартиры.
       Увидев, что это дело такое длинное, колхозники приуныли.
       — Это,— говорят,— долгая канитель! Пока то да сё и лето пройдёт. И мы не увидим мёду до следующего года. А нам надо сейчас.
       А среди колхозников находился один прекрасный человек, некто Иван Панфилыч, немолодой мужчина лет семидесяти двух. Он в молодые годы занимался пчеловодством.
       Вот он говорит:
       — Для того чтобы в этом году чай пить с мёдом, надо поехать куда-нибудь туда, где есть пчеловодство, и там у них надо купить то, о чём мы мечтаем.
       Колхозники говорят:
       — Наш колхоз — миллионер. Перед затратами он не постоит. Давайте купим пасеку на полном ходу! Чтобы пчёлы уже в ульях сидели. А то если из леса пчёл переведём, они, может быть, окажутся неважные. Может быть, они начнут какой-нибудь жуткий мёд изготовлять, какой-нибудь липовый. А нам надо цветочный.
       И вот дали Ивану Панфилычу деньги и послали его в город Тамбов.
       Приезжает он в Тамбов. Там ему говорят:
       — Вы правильно сделали, что приехали к нам. У нас три деревни переселились на Дальний Восток. Осталось лишнее пчеловодство. Это пчеловодство мы вам можем отдать чуть не даром. Только как вы этих пчел повезёте — вот это для нас вопрос. Товар, можно сказать, рассыпной, крылатый. Чуть что — разлетится в разные стороны. И мы страшимся, что к месту назначения вы привезёте одни только пчелиные домики да личинки.
       Панфилыч говорит:
       — Как-нибудь я их перевезу. Я знаю пчел. Я всю жизнь имел с ними общение.
       И вот Панфилыч на двух подводах привёз на станцию шестнадцать ульев.
       На станции он схлопотал открытую платформу. Поставил на эту платформу свои ульи и покрыл их брезентом.
       И вот вскоре товарный поезд тронулся. И наша платформа покатилась.
       Панфилыч торжественно стоял на платформе и беседовал с пчёлами.
       — Ничего, ребятки,— говорил он им,— докатимся! Маленько потерпите в темноте, а там я вас снова к цветам пущу, И вы уже там, я так думаю, своё возьмёте. Главное, не тревожьтесь, что я вас в темноте везу. Это я вас нарочно брезентом закрыл, чтоб вы сдуру не вылетели на ходу поезда. В противном случае обратно на поезд уже не вскочите.
       И вот поезд едет день. И другой день он едет.
       На третий день Панфилыч стал немного волноваться. Поезд идёт медленно. На каждой станции останавливается. Подолгу стоит. И непонятно, когда он доедет к месту назначения.
       На станции Поля Панфилыч сошёл со своей платформы и обратился к начальнику станции. Он спросил:
       — Скажите, уважаемый, долго ли будем стоять на вашей станции?
       Начальник станции отвечает:
       — Право, не знаю, может быть, и до вечера постоим.
       Панфилыч говорит:
       — Если до вечера, то я открою брезент и выпущу своих пчёлок на ваши поля. А то они в пути истомились. Третий день под брезентом сидят. Проголодались. Не пьют, не кушают и личинок не кормят.
       Начальник говорит:
       — Поступайте как хотите! Какое мне дело до ваших крылатых пассажиров! У меня и без того дел хватает. А тут я буду о ваших личинках тревожиться. Ещё что за глупости!
       Панфилыч вернулся к своей платформе и снял брезент.
       А погода была великолепная. Небо голубое. Июльское солнышко блестит. Кругом поля. Цветы растут. Каштановая роща зацветает.
       Вот Панфилыч снял брезент с платформы. И тотчас целая армия пчёл поднялась к небесам.
       Пчёлы покружились, осмотрелись и направились в поля и леса.
       Пассажиры обступили платформу. И Панфилыч, стоя на платформе, произнёс им лекцию о пользе пчёл.
       Но во время лекции на станцию вышел начальник и стал давать сигналы машинисту, чтоб тот тронулся в путь.
       Панфилыч прямо ахнул, когда увидел эти сигналы. С тревогой он говорит начальнику станции:
       — Уважаемый, не отправляйте поезд! У меня все пчёлы в разгоне.
       Начальник станции говорит:
       — А вы им свистните, чтоб они скорей обратно садились! Более трёх минут я не могу поезд задерживать.
       Панфилыч говорит:
       — Умоляю, задержите поезд до заката солнца! На закате солнца пчёлы вернутся на свои места. В крайнем случае отцепите мою платформу! Я без пчёл не могу ехать. Тут у меня одна тысяча осталась, а пятнадцать тысяч в полях. Войдите в положение! Не отнеситесь равнодушно к такой беде!
       Начальник станции говорит:
       — У нас не пчелиный курорт, а железная дорога. Подумаешь, пчёлы улетели! А на следующем поезде скажут: мухи улетели. Или блохи, скажут, выскочили из мягкого вагона. Так что ж, я должен ради этого поезда задерживать? Не смешите меня!
       И тут начальник станции снова даёт сигнал машинисту.
       И вот поезд трогается.
       Панфилыч, бледный как полотно, стоит на своей платформе. Руками разводит. Смотрит по сторонам. И дрожит от огорчения.
       А поезд идёт.
       Ну, некоторое количество пчёл успело всё-таки вскочить на ходу. А большая часть осталась в полях и роще.
       И вот поезд скрылся из виду.
       Начальник вернулся на станцию. И приступил к работе.
       Пишет он что-то в ведомости. И пьёт чай с лимоном.
       И вдруг он слышит, что на станции происходит какой-то шум.
       Начальник открывает окно, чтоб посмотреть, что случилось. И видит, что среди ожидающих пассажиров происходит суматоха, беготня и суетня.
       Начальник спрашивает:
       — Что произошло?
       Ему отвечают:
       — Тут пчёлы укусили трёх пассажиров. И теперь бросаются на остальных. Их такое множество, что небо почернело.
       И тут начальник видит, что целая туча пчёл носится вокруг станции.
       Естественно, они ищут свою платформу. А платформы нет. Она уехала. Вот они и бросаются на людей и куда попало.
       Только начальник хотел отойти от окна, чтобы выйти на станцию, как вдруг в окно влетело множество разъярённых пчёл.
       Начальник схватил полотенце и стал им махать, чтобы выгнать пчёл из комнаты.
       Но, видимо, это его и погубило.
       Две пчелы укусили его в шею. Третья — в ухо. Четвёртая ужалила его в лоб.
       Замотавшись в полотенце, начальник лёг на диван и стал испускать жалобные стоны.
       Вскоре прибегает его помощник и говорит:
       — Кроме вас, пчёлы укусили в щеку дежурного телеграфиста. И он теперь отказывается работать.
       Начальник станции, лежа на диване, говорит:
       — Ай, что же делать?
       Тут прибегает ещё один служащий и говорит начальнику:
       — Билетная кассирша, то есть ваша жена Клавдия Ивановна, сию минуту укушена в нос. Наружность её теперь окончательно испортилась.
       Начальник станции застонал сильнее и сказал:
       — Надо скорей вернуть платформу с этим сумасшедшим пчеловодом.
       Начальник соскочил с дивана и стал звонить по телефону. И со следующей станции ему ответили:
       — Ладно. Платформу сейчас отцепим. Но только у нас нет паровоза доставить её вам.
       Начальник станции кричит:
       — Паровоз мы пришлём. Отцепляйте платформу поскорей. Уже мою супругу пчёлы укусили. Моя станция Поля опустела. Все пассажиры спрятались в сарай. Только одни пчёлы носятся по воздуху. И я отказываюсь выходить на улицу, пускай происходят крушения!
       И вот вскоре платформа была доставлена.
       Все с облегчением вздохнули, когда увидели платформу, на которой стоял Панфилыч.
       Панфилыч приказал поставить платформу на то самое место, где она стояла. И пчёлы, увидев эту платформу, моментально подлетели к ней.
       А пчёл было так много, что среди них произошла давка. И такой у них гул поднялся и такое жужжание, что собака завыла и голуби к небу поднялись.
       Панфилыч, стоя на платформе, приговаривал:
       — Спокойно, ребятки, не торопитесь! Время есть. Занимайте свои места согласно своим плацкартам!
       Через десять минут всё стало тихо.
       Убедившись, что всё в порядке, Панфилыч сошёл со своей платформы.
       И люди, находившиеся на станции, зааплодировали ему. И Панфилыч, как артист, стал раскланиваться с ними. И при этом сказал:
       — Опустите ваши воротники! Откройте лица! И перестаньте дрожать за свою судьбу — укусов более не произойдёт.
       И, сказав это, Панфилыч направился к начальнику станции.
       Начальник, замотанный полотенцем, продолжал лежать на диване. Он охал и стонал. Но он ещё больше застонал, когда Панфилыч вошёл в комнату.
       Панфилыч сказал:
       — Я очень сожалею, уважаемый, что мои пчёлы вас укусили. Но в этом вы сами виноваты. Нельзя столь равнодушно относиться к делам, независимо от того, большие они или маленькие. Пчёлы этого не выносят. Они без всяких разговоров кусают за это людей.
       Начальник застонал ещё больше, а Панфилыч продолжал:
       — Пчёлы абсолютно не переносят бюрократизма и равнодушия к их судьбе. Вы же с ними поступили так, как, вероятно, поступаете с людьми,— и вот вам расплата.
       Панфилыч посмотрел в окно и добавил:
       — Закат солнца произошёл. Мои спутницы заняли свои места. Честь имею кланяться! Мы поехали.
       Начальник станции слабо кивнул головой — дескать, уезжайте поскорей! И тихо прошептал:
       — Всех пчёл-то захватили? Глядите, не оставьте чего-нибудь у нас!
       Панфилыч говорит:
       — Если две-три пчелы у вас и останутся, то это вам пойдёт на пользу. Своим жужжанием они вам будут напоминать о последнем событии.
       С этими словами Панфилыч вышел из помещения.
       На другой день к вечеру наш славный Панфилыч прибыл со своим живым товаром к месту назначения.
       Колхозники встретили его с музыкой.
      

© М. Зощенко, 1941 г.