Воровское занятие представляет в настоящее время незначительный интерес.
       Профессия эта стала маловыигрышная наряду с другими занятиями.
       Через это воровство уменьшилось в своём размере. И публика на это идёт не так охотно, как раньше.
       Отчасти, конечно, многие перековались, а некоторых, как говорится, не устраивает выбор ассортимента. Вдобавок ко всему наша милиция и уголовный розыск поднялись на недосягаемую высоту.
       Вот взгляните, какое истинное происшествие случилось у нас в Ленинграде.
       Один гражданин, некто Ф., немного выпил. Он получил деньги, зашёл в какой-то приятный восточный уголок, присел там под пальму и, как говорится, немножко перелил через край.
       Конечно, потом-то он говорил, что пил мало. А больше будто бы налёг на еду. По его словам, он пропустил только пару стопок русской горькой и после слегка отлакировал пивом. Так что, кто его знает, может быть, он действительно от обильной еды, чем от чего другого, совершенно захмелел. И даже начал соло петь под оркестр.
       А это увидели два бандита. Они сидели тут же, в ресторане, и, может быть, горевали о чём-нибудь своём. И вдруг видят — сидит против них «пассажир», кругом у него на столике еда и мандарины. И сам он еле «мама» сказать может.
       Конечно, это развязало низкие инстинкты двух приятелей. Сердце у них взыграло. И они задумали совершить своё тёмное дело над заблудившим зажиточным жителем нашего города.
       И вот они подсели до него. Сказали ему пару комплиментов. И тот, увидев ласку чужих людей, вдохновился, выпил ещё и надрался, как говорится, до шариков.
       И вот тогда представители уголовного мира вывели нашего беспутного гражданина на улицу, завели в переулок, там ударили его по мордасам и обобрали до последней нитки.
       Они сняли с него пальтишко и костюм со штанами. Содрали с него полуботинки. И даже не постеснялись взять с него верхнюю рубашечку «зефир».
       Так что оставили нашего почтенного папашу и прекрасного работника строительного сектора тов. Ф. совершенно в архиневозможном виде.
       При нём оставили только кальсоны и носки, которые не взяты были по причине дряхлости товара.
       Ограбленный папаша, мало чего соображая, прикорнул в таком немыслимом виде у забора и сладко заснул.
       Только проспал он, может быть, не больше часа и вдруг неожиданно проснулся — ему, что ли, попить захотелось.
       Вот он хвать-похвать себя за штаны — а их нету. Он щупает себя повыше — а пиджака нету и рубашки не имеется. Только подштанники при нём и носочки.
       Тогда он трогает себя ещё повыше и видит: личность у него повреждена — распухши и что-то ноет.
       Вот наш папаша ужаснулся, мигом протрезвел, вскочил на полуодетые свои ножки и, как говорится, попорол домой.
       Наверно, он, где можно, бежал, придерживая рукой свои подштанники, а кое-где, наоборот, шёл, вероятно, тихо скрываясь в тени домов.
       И действительно, неудобно, совестно. Может быть, уже начинается утро. Птички — чирик-чирик. Вдобавок культурный, образцовый город. Всюду чистенько и славно. А тут, вообразите себе, идёт такая образина, всё равно как по предбаннику.
       Представляем себе, как дворник у ворот удивился. Наверное, хрюкая от смеха, пропустил в калитку.
       Но вот момент входа в квартиру и момент появления перед родными вообще не поддаётся художественному описанию. И мы смолкаем под давлением более красочной действительности.
       Так или иначе, наш славный гражданин допёрся до своей квартиры и закрылся в своей комнате, унеся с собой тайну ночного ограбления.
       Теперь происходит такая ситуация.
       Уголовный розыск в ту же ночь задержал этих двух воров.
       Стали их расспрашивать, где украдены вещи. Те не могут объяснить. Так что, говорят, с человека сняли. В переулке.
       Пошли в переулок. А там уже нету этого человека.
       Работники розыска говорят:
       — Ненормально. Вещи есть. Воры есть. Всё как будто в полном порядке. А потерпевшего нету. И, значит, самые большие трудности у нас впереди. Придётся его искать. И сдаётся нам, судя по приличным вещам, что потерпевший заметёт свои следы. Это у нас который раз. Преступники нам сравнительно легко даются, а пострадавших нам наиболее трудно отыскать. Очень они не любят, чтоб их находили. И они предпочитают терять одно, чтобы не потерять другое.
       В общем, три дня шарили по городу. Искали потерпевшего. Выясняли и запрашивали. Никто не признаётся. Может быть, потерпевший стыдится, что в таком свинском виде, и, может быть, робеет перед общественностью.
       Однако работники розыска не упали духом. И на четвёртый день потерпевшего нашли. Они отыскали его по почтовой квитанции, которая была в кармане его украденных брюк.
       Потерпевший отнекивался и всех уверял, что это не он был избит и раздет, но истина всё же восторжествовала. Была устроена очная ставка с ворами. И те сразу признали в нём свою жертву.
       Один из воров говорит:
       — Это определённо он. Я его по скуле узнаю. Вот у него тут осталась заметка от моей руки.
       Тогда жертва, потупив очи, говорит:
       — В таком случае сознаюсь. Это был я. Просьба не доводить до сведения общественности.
       Тут работники розыска посмеялись и сказали жертве:
       — В другой раз пейте и кушайте, но не теряйте своего сознания. Получите снятые с вас вещи и можете идти.
       А воры не без испуга поглядывали на то, что происходит, и промежду себя перешептывались о трудностях своего ремесла в настоящее время.
      

© М. Зощенко, 1935 г.