Трофимыч с нашей коммунальной квартиры пошел своей дочке полсапожки купить. Дочка у него, Нюшка, небольшой такой дефективный переросток. Семи лет.
      Так вот, пошел Трофимыч с этой своей Нюшкой сапоги приобретать. Потому как дело к осени, а сапожонок, конечно, нету.
      Вот Трофимыч поскрипел зубами - мол, такой расход,- взял, например, свою Нюшку за лапку и пошел ей покупку производить.
      Зашел он со своим ребенком в один коммерческий магазин. Велел показать товар. Велел примерить. Все вполне хорошо - и товар хорош, и мерка аккуратная. Одно, знаете, никак не годится - цена не годится. Цена, прямо скажем, двенадцать целковых!
      А Трофимыч, конечно, хотел подешевле купить эти детские недомерки - рубля за полтора, два.
      Пошел тогда Трофимыч, несмотря на отчаянный Нюшкин рев, в другой магазин. В другом магазине спросили червонец. В третьем магазине опять червонец. Одним словом, куда ни придут - та же история: и нога по сапогу, и товар годится, а с ценой форменные ножницы - расхождение и вообще Нюшкин рев.
      В пятом магазине Нюшка примерила сапоги - хороши. Спросили цену: девять целковых, и никакой скидки. Начал Трофимыч упрашивать, чтобы ему скостили рубля три-четыре, а в это время Нюшка в новых сапожках подошла к двери и, не будь дура, вышла на улицу.
      Кинулся было Трофимыч за этим своим ребенком, но его заведующий удержал.
      - Прежде, говорит, заплатить надо, товарищ, а потом бежать по своим делам.
      Начал Трофимыч упрашивать, чтоб обождали.
      - Сейчас, говорит, ребенок, может быть, явится. Может, ребенок пошел промяться в этих новых сапожках.
      Заведующий говорит:
      - Это меня не касается. Я товара не вижу. Платите за товар деньги. Или с магазина не выходите.
      Трофимыч отвечает:
      - Я лучше с магазина не выйду. Я обожду, когда ребенок явится.
      Но только Нюшка не вернулась.
      Она вышла из магазина в новеньких барет-ках и, не будь дура, домой пошла.
      "А то, думает, папаня как пить дать обратно не купит по причине все той же дороговизны".
      Так и не вернулась.
      Нечего делать - заплатил Трофимыч сколько спросили, поскрипел зубами и пошел домой.
      А Нюшка была уже дома и щеголяла в своих новых баретках.
      Хотя Трофимыч ее слегка потрепал, но, между прочим, баретки так при ней и остались.
      Теперь, после этого факта, может быть, вы заметили: в государственных магазинах начали отпускать на примерку по одному левому сапогу.
      А правый сапог теперь прячется куда-нибудь, или сам заведующий зажимает его в коленях и не допускает трогать.
      А детишки, конечно, довольно самостоятельные пошли.
      Поколение, я говорю, довольно свободное.

© М. Зощенко, 1927 г.