Родные люди
      Этот разговор я записал дословно. И пусть читатель плюнет мне в глаза, если я хоть что-нибудь преувеличил. Я ничего не преувеличил. Все в аккурат так и было. Разговор произошел в тюрьме. В приемной комнате. Мать пришла на свидание к сыну.
      Встреча была сердечная. Мамаша радостно плакала.
      Сын тоже посапывал носом.
      После первых слез и горячих поцелуев мать и сын уселись на скамейку рядышком.
      - Ну так, - сказал сын. - Пришла, значит.
      - Пришла, Васенька, - сказала мать.
      - Так, - повторил сын.
      Он с любопытством посмотрел на серую казенную стену, потом на дверь, на печку и наконец перевел взгляд на свои сандалии.
      - Так, - в третий раз сказал сын и вздохнул...
      Мать тоже вздохнула и, перебирая пальцами бахромки байкового своего платка, посмотрела по сторонам.
      - Ну вот, - сказал сын и шумно высморкался.
      Оба после этого сидели молча минуты три.
      Наконец сын сказал:
      - А свиданье, мамаша, нынче сильно ограничили.
      Двадцать минут, говорят, дается на свиданье.
      - Мало это, Васенька, - укоризненно сказала мать.
      - Да уж, конечно, немного, - сказал сын.
      - Я так думаю, Васенька, что нам очень даже мало - двадцать минут-то. Не поговорить с родным человеком, ничего такого...
      Мать покачала головой и добавила:
      - Ну уж я пойду, Васенька.
      - Ну иди, мамаша.
      Оба оживленно встали, вздохнули и поцеловались.
      Сын сказал:
      - Ну так. Ладно. Заходи, мамаша... Да чего я еще хотел сказать? Да, плита-то в кухне все еще дымит, мамаша?
      - Плита-то? Дымит, Васенька. Обязательно дымит.
      Давеча всю квартиру дымом заразило.
      - Ну так... Иди, мамаша.
      Мать и сын полюбовались друг другом и разошлись. einer5.1 .html" .html"

© М. Зощенко, 1926 г.