Кинодрама
      Театр я не хаю. Но кино все-таки лучше. Оно выгодней театра. Раздеваться, например, не надо - гривенники от этого все время экономишь. Бриться опять же не обязательно - в потемках личности не видать.
      В кино только в самую залу входить худо. Трудновато входить. Свободно могут затискать до смерти.
      А так все остальное очень благородно. Легко смотрится.
      В именины моей супруги поперли мы с ней кинодраму глядеть. Купили билеты. Начали ждать.
      А народу многонько скопившись. И все у дверей мнутся.
      Вдруг открывается дверь, и барышня говорит: "Валяйте".
      В первую минуту началась небольшая давка. Потому каждому охота поинтересней место занять.
      Ринулся народ к дверям. А в дверях образовавшись пробка.
      Задние поднажимают, а передние никуда не могут.
      А меня вдруг стиснуло, как севрюгу, и понесло вправо.
      "Батюшки, - думаю, - дверь бы не расшибить".
      - Граждане, - кричу, - легче, за ради бога! Дверь, говорю, человеком расколоть можно.
      А тут такая струя образовавшись - прут без удержу. Л сзади еще военный на меня некультурно нажимает. Прямо, сукин сын, сверлит в спину.
      Я этого черта военного ногой лягаю.
      - Оставьте, - говорю, - гражданин, свои арапские штучки.
      Вдруг меня чуть приподняло и об дверь мордой.
      Так, думаю, двери уж начали публикой крошить.
      Хотел я от этих дверей отойти. Начал башкой дорогу пробивать. Не пущают. А тут, вижу, штанами за дверную ручку зацепился. Карманом.
      - Граждане, - кричу, - да полегче же, караул! Человека за ручку зацепило.
      Мне кричат:
      - Отцепляйтесь, товарищ! Задние тоже хочут.
      А как отцеплять, ежели волокет без удержу и вообще рукой не двинуть.
      - Да стойте же, - кричу, - черти! Погодите штаны сымать-то. Дозвольте же прежде человеку с ручки сняться. Начисто материал рвется.
      Разве слушают? Прут...
      - Барышня, - говорю, - отвернитесь хоть вы-то, за ради бога. Совершенно то есть из штанов вынимают против воли.
      А барышня сама стоит посиневши и хрипит уже. И вообще смотреть не интересуется.
      Вдруг, спасибо, опять легче понесло.
      Либо с ручки, думаю, снялся, либо из штанов вынули.
      А тут сразу пошире проход обнаружился.
      Вздохнул я свободнее. Огляделся. Штаны, гляжу, тут. А одна штанина ручкой на две половинки разодрана и при ходьбе полощется парусом.
      Вон, думаю, как зрителей раздевают.
      Пошел в таком виде супругу искать. Гляжу, забили ее в самый то есть оркестр. Сидит там и выходить пугается.
      Тут, спасибо, свет погасили. Начали ленту пущать.
      А какая это была лента - прямо затрудняюсь сказать. Я все время штаны зашпиливал.
      Одна булавка, спасибо, у супруги моей нашлась. Да еще какая-то добродушная дама четыре булавки со своего белья сняла. Еще веревочку я на полу нашел. Полсеанса искал.
      Подвязал, подшпилил, а тут, спасибо, и драма кончилась. Пошли домой. einer5.1 .html" .html"

© М. Зощенко, 1926 г.